Что характерно для так называемого колониального типа

Пигот, доставивший «Таймс» компрометировавшие Парнелла письма, сознался в подлоге и покончил с собой в феврале года. Однако новые союзники не обладали достаточной силой, и голландцы продолжали захваты португальских владений. Робук, подстрекаемый, вероятно, Палмерстоном, внёс предложение назначить особую комиссию для ревизии военного управления, приведшее к расформированию министерства.

Заметим все же, что перемещения героя, его подвижность — не столько специфическое свойство «транзитной» культуры и литературы, сколько условие романа как жанра. Точно так же перемещаются и герои авантюрных просветительских романов, и сентиментальные путешественники, и романтический Чайльд-Гарольд с чередой своих многочисленных подражателей и последователей. В этом смысле герои Андруховича и Жадана сходны генетически: они романные герои.

Отличаются же эти романы тем, как в них выстроен мир вокруг героя и в какие отношения герой вступает с этим миром. Мир Андруховича, повторим, по большей части существует в воображении автора и его протагониста. Мир Жадана — некая территория со своей историей-географией, она существует отдельно и независимо от персонажа, который, в свою очередь, не является alter ego автора.

Иными словами, эти романы и их авторы принадлежат к разным родам литературы и разным ее эпохам. То, что для Жадана — «свое», для Андруховича — «чужое», и наоборот, но их объединяет принадлежность к современной украинской культуре и литературе.

🌷 КАК ВЫСШИЕ СИЛЫ ВИДЯТ ВАШУ СИТУАЦИЮ СЕЙЧАС ♣️ Таро знаки судьбы #tarot

Идея Гундоровой о «транзитности» работает в том смысле, что разные миры и территории здесь называются не существующими в реальности именами: Станислав и Ворошиловград — «пустые» знаки несуществующих империй. Третий раздел — социологический, его сюжет определяется «литературными ярмарками», главными «теоретическими» героями здесь становятся Бурдьё и Бахтин, а главным «художественным» — Гоголь с его «сорочинским карнавалом».

Ключевая статья называется «Литературное поле и рынок», она посвящена так называемой «средней культуре», midcult — в терминологии Дуайта Макдональда, middle-brow — по определению Вирджинии Вульф. Гундорова понимает под «средней культурой» то, что Шкловский и Бахтин понимали под культурой «народной», и в этом смысле она описывает становление национальной украинской культуры в оппозиции — с одной стороны культуре «высокой», «великорусской», с другой — «простонародной». Драгоманова о «простонародности», «простолюдности», «литературе для интеллигенции» и т.

Впрочем, сам Квитка, очевидно, принадлежал к поколению литераторов-дилетантов, не был поклонником «коммерческого» направления и достаточно скептически относился к «литературным торгам». И в следующей статье Гундорова анализирует «Солдатский портрет» и пародические «Мемуары Евстратия Макушкина» Квитки, а также образ ярмарки в прозе Ивана Нечуя-Левицького и Остапа Вишни, при том что и то, и другое было в известной степени откликом на гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Гоголю и его отношениям с «массовой культурой» посвящена отдельная большая статья, где сто с лишним лет назад написанные работы Бориса Гринченко о сельском читателе чудесным образом пересекаются с недавними изысканиями Дамиано Ребеккини [3]. Заметим, однако, что извлеченные из контекста гоголевские цитаты о «народном писателе» А. Орлове из письма Пушкину от 21 августа г. В первом случае это парафраз антибулгаринских инвектив Феофилакта Косичкина; Гоголь заверял Пушкина, что находится в том же лагере — «аристократическом», и владеет тем же языком — перифрастическим.

Иван Затевахин. Эволюция китов и дельфинов: Как потерять ноги и развить эхолокацию?

И он, так же как Пушкин, поминает Орлова и Булгарина рядом не для того, чтобы «заметить разность», а вовсе наоборот. Что же до обзора «О движении журнальной литературы…», то он имел конкретную журнальную «цель» и был направлен против Сенковского с его «Библиотекой для чтения».

Смысл его сложнее, чем просто констатация, что «литература должна была обратиться в торговлю, потому что читатели и потребность чтения увеличилась». Суть там в защите «простоватых покупщиков», то есть читателей, от предприимчивых и циничных продавцов Сенковского , сознательно играющих «на понижение». Иными словами, однозначно записывать Гоголя в защитники такого порядка «средней культуры» и «торгового направления» все же не совсем корректно. Точно так же трудно согласиться с утверждением: «Превращение Гоголя в товарный знак напрямую зависит от той модели транзитной культуры, которую он создавал» с.

Вслед за «превращением Гоголя в фетиш» Гундорова комментирует постмодернистскую игру с классическим каноном и, собственно, создание «постколониального канона», в центре которого оказывается Тарас Шевченко. Фактически происходит «деидеологизация» главного идола старой украинской культуры; причем в соответствующей главе последовательно показано, как это происходило в начале ХХ в. По сути, это часть общей демистификации литературного канона, где Шевченко — лишь один из персонажей «bad company»; ср.

Панько— графоман, а Марко — гермафродит. Но, в конечном счете, Гундорова замечательным образом показывает, как в масскульте Шевченко из «пророка» и «иконы в кожухе» превращается в диджея и двойника Че Гевары.

Исследование поп-культурной деканонизации продолжается в последнем разделе книги, где речь идет о китче и кэмпе как эстетических и социальных феноменах, о компенсаторной природе гламурного китча и непосредственно о проекте «Сельский гламур» украинского шоумена Антина Мухарского, представленного на фестивале «Гогольфест». Гундорова различает «традиционный», этнографический украинский китч «шароварщину» и китч креативный, «глобализованный» и карнавальный, воплощением которых становятся проекты Гогольфеста и «транзитная Верка Сердючка» с.

Обе они, по мысли автора, персонажи поп-культуры, обе эффектно работают с гендерной идентичностью «монструозной женственностью» : Тимошенко предстает «образцом трансфеминного кэмпа» чем-то вроде куклы Барби или «женского Элвиса» , а Сердючка Андрей Данилко — «кроссгендерного». Но стоит добавить, что, прочитывая своих героинь прежде всего ту же Сердючку в поле абстрактных теоретических дефиниций китча и кэмпа — от Сьюзен Зонтаг до Дуни Попович, — Гундорова минует реальные телеконтексты «СВ-шоу», все то, что так удачно показывает в своем анализе Олександр Гриценко [4] , — так называемое loser television с присущими ему персонажами от Симпсонов и Бивиса-Батхеда до «папульки и сынульки Звездюковых» из «ОСП-студии».

Причем в итоге и Гундорова, и Гриценко сходятся в том, что Верка Сердючка, с одной стороны, персонаж пародийный, с другой — «продукт постсоветской, постмодерной эпохи», «тип транзитной личности», и не последнюю роль здесь играет «первая профессия» Верки проводница.

По сути, инверсивный персонаж Андрея Данилко становится гротескной, карнавальной моделью этой «переходной», «транзитной» культуры, которая, по мысли Тамары Гундоровой, характерна для постколониальной, постсоветской, постмодерной Украины и которая стала предметом этой книги.

К списку журналов. Подписка на рассылку Ваш e-mail. Этой книги временно нет в продаже. Вы можете подписаться на уведомления, и при поступлении книги на склад получить письмо на указанный электронный адрес. Поздравляем, подписка успешно оформлена. К сожалению,подписаться не удалось. Пожалуйста попробуйте позднее. Подписка на рассылку Раз в неделю мы отправляем рассылку о книгах и событиях «НЛО». В наших письмах — интервью с авторами и сотрудниками издательства, истории о создании книг, редкие фотографии и видео, сюрпризы и подарки.

Ваш e-mail. Эта книга не предназначена для несовершеннолетних. Скажите, пожалуйста, вам уже исполнилось 18 лет? После года, вслед за снижением влияния Китая на Корею, основным источником заимствованных слов служили японский и западные языки. В XX веке проникновение иностранных слов стало поводом к осознанию необходимости умения отличать заимствованные слова и по возможности сдерживать данное явление.

В особенности подобные тенденции были отчётливо заметны в период после года, когда Корея была освобождена от японского колониального ига. Его основная суть заключается в постепенной замене иностранных слов корейскими.

Сюда также входит приведение норм языка, в том числе и лексического состава, к стандартным. В году им был выпущен сборник, содержащий аналоги заимствованных слов на корейском языке. Работа над сборником велась в течение долгих лет. Сейчас он включает в себя порядка 21 тыс. Начиная с года, данная работа была продолжена, но уже в цифровом формате.

Любой желающий может зайти на сайт korean. Текущая база данных насчитывает 18 слово. Приведу несколько примеров. Также на сайте доступна услуга, благодаря которой любой желающий может предложить свой вариант заимствованного слова. В его состав входят публицисты, литераторы, учёные и языковеды.

Одна из его основных задач — это стандартизация норм корейского языка. Данный комитет занимается поиском аналогов для ещё не укрепившихся в языке иностранных слов. Каждую неделю его сотрудники проводят анализ газетных статей и других печатных материалов, после чего отбираются некоторые заимствованные слова.

После этого комитет проводит заседание, по результатам которого принимаются те или иные аналоги для выбранных иностранных слов. В прошлом году благодаря такой работе комитета были приняты аналоги для заимствованных слов. Вместе с этим проводятся конкурсы с участием обычных граждан. В сентябре прошлого года были выбраны лучшие аналоги для таких слов как ASMR или автономная сенсорная меридиональная реакция, YOLO или жизнь сегодняшним днём, и Fast fashion или быстрая мода.